Сложно представить себе компанию, управляемую небольшой группой людей, имеющую в рядах своих клиентов не менее 100 миллионов пользователей, не приносящую прибыль на пике развития, но оказавшую на потребительский интернет такое же сильное воздействие, как и Instagram.
Останься Instagram независимым, кто знает, вполне возможно, что сейчас он все больше бы напоминал Twitter, не более.
Если же Twitter все-таки купил бы Instagram, все могло сложиться совершенно по-иному: сразу после IPO Facebook пришлось бы чем-то удерживать подростковую аудиторию и мобильных пользователей, а Twitter бы удвоил свое внимание на фотографиях, знаменитостях и поп-культуре.
Но случилось другое: именно Facebook приобрел Instagram, и это одно действие сделало сильнейшего игрока на рынке еще более сильным, хоть и стоило ему 1 млрд. долл., которые Facebook «переплатил» за актив. Мало того, что Instagram подарил Facebook вторую молодость и звездный статус, он еще и стал самым первым популярным мобильным приложением, оставшись верным идее обмена фотографиями. А для Марка Цукерберга (Mark Zuckerberg) Instagram стал своего рода экспериментальным полигоном в его борьбе со взрывным ростом Snapchat.
Instagram также дал всем будущим приобретениям Facebook уверенность в том, что они смогут продолжить заниматься своим бизнесом и сохранят свободу и после покупки.
Это был огромный риск, так как Facebook был близок к своему IPO. Но Цукерберг увидел то, что не заметил Джек Дорси, создатель Twitter, и поэтому он должен был завладеть этим активом любой ценой.
Интервью, которое предлагается читателям блога LPgenerator, было взято у Кевина Систрома (Kevin Systrom) всего через несколько месяцев после того, как объединенные компании стали публичными. Кевин рассказал о ранних днях компании, почему он ее продал и о своей первой встрече с Цукербергом.
Интервью с Кевином Систромом
Сара Лейси (Sarah Lacy, интервьюер): «Поговорим о том, с чего начался Instagram, потому что вы, парни, были компанией, которая появилась из ниоткуда, некоторое время оставались предметом интересов фанбоев, а затем стали выглядеть все серьезнее и серьезнее. Всем известно, что вы были куплены Facebook, но при этом вы не так долго находились в центре внимания общественности, как это бывает у других компаний, которые затем становятся значительно более крупными.
Во-первых, расскажи что-нибудь о себе. Ты был одним из тех парней, которые с детства мечтали стать предпринимателем? Твои родители посчитали это странным, когда ты избрал для себя этот путь?».
Кевин Систром: «Еще в детстве, учась в четвертом классе, я пытался открыть фирму и даже продавал людям конфеты из своего школьного шкафчика. Я бы не сказал, что был прирожденным предпринимателем. На самом деле я был очень плох в этом. Люди не покупали конфеты и все чаще спрашивали: «Зачем ты этим занимаешься?». Я отвечал: «Просто купи немного конфет». Они продолжали: «Кто этот странный парень?».
Я вырос рядом с Бостоном, в городе Холлистон, штат Массачусетс, но ходил в частную школу в Конкорде, и тогда я очень увлекался музыкой и решил запустить радиостанцию. Я собрал деньги на покупку антенны, повесил ее за пределами нашей комнаты в общежитии и запустил радиостанцию при помощи передатчика. Все это я сделал вместе с парой друзей. Это один из примеров.
У меня были идеи и достаточно желания, чтобы реализовать их, и я никогда не задумывался над тем, законно ли то, что я делаю, правильно ли это.
Вы просто делаете это, потому что вам это нравится и вы хотите создать нечто, что полюбят другие люди. Это стремление я перенес с собой и в колледж, где я хотел запустить несколько сайтов.
Один из них назывался Swap-Swap, это был Крейгслист, но для колледжей.
Так, собственно, я и встретил Марка Цукерберга и тех людей, потому что они работали в Пало-Альто, а я работал над этим сайтом».
Сара: «Как вы с ним познакомились? Было какое-то собрание жильцов? Как это произошло?».
Кевин: «Все очень странно. История между нашей компанией и Facebook началась около 7 лет назад. Тогда они уже уехали из Стэнфорда. Я помню, что слышал об этой штуке, Facebook, и я там зарегистрировался. Все были одержимы им и пытались набрать как можно больше друзей.
Через пару месяцев я встретил их в доме братства. Я был членом одного небольшого братства в Стэнфорде, не самом крутом. Я не буду говорить его название, но там мы по большей части были увлечены учебой.
Я помню, как вошел в комнату, а там сидел Марк и разговаривал с одним из моих друзей, Майком. Вот как мы изначально встретились. Сразу же начали говорить о том сайте, над которым я работал. Он такой: «О, у меня есть эта штука, называется Facebook. Вы должны посмотреть на него». Вот с чего началось наше знакомство.
Вы будете смеяться, но тогда Facebook в прямом смысле этого слова был веб-сайтом. О нем тогда еще мало кто знал.
Я помню, как говорил своим друзьям: «Они ищут стажеров на лето». Они отвечали: «Это просто причуда». Все лето мои наставники говорили мне: «Нет. Это глупость. Через год об этом все забудут. Найди нормальную работу».
Я знаю. Теперь уже никому не смешно».
Сара: «Есть нечто забавное в том, как поменялось отношение Кремниевой долины к Facebook. Сейчас все пишут, что Facebook всегда был успешен, что все всегда знали это и т.д. В то время, когда я открыла для себя Facebook, люди не обращали на него особого внимания. Они говорили: «О, да это очередной Friendster. Из него не выйдет толка.
Пальцев одной руки хватит, чтобы пересчитать тех, кто на тот момент воспринимал Facebook оптимистично».
Кевин: «Самое интересное и интригующее в Кремниевой Долине — это то, что никто не знает, что станет следующим Google, Facebook или Apple. Но когда ты оглядываешься на прошлое, этот успех кажется тебе вполне очевидным. Но когда вы только начинаете продвигать свою идею, все смотрят на вас как на безумца.
Когда я говорил людям, что работаю над фото-сервисом, то читал удивление на их лицах. Они все спрашивали: «Ради чего ты покинул работу в Google?» или «Зачем работать над фото-сервисом, ведь эту нишу уже занял Flikr, да и Facebook делает первые шаги в этом направлении».
Фотографии были тем, чем я увлекался постоянно. У меня была куча разных камер. Я был одержим объективами. Я даже закончил курсы по работе в фотолаборатории.
Сейчас я думаю, что все это очень сильно повлияло на то, какую компанию мы в итоге создали. Но на начальном этапе мы просто искали идею, нечто, что могло бы стать следующим Facebook, и это было чертовски трудно».
Сара: «Какое Марк произвел на тебя впечатление, когда ты впервые с ним встретился?».
Кевин: «Я не помню, но другие говорили, что тогда он был таким же, каким он является сейчас: относительно скромный, умный, славный парень. Я думаю, что о человеке, который прошел через столько всего и сумел более или менее остаться тем же самым, это говорит многое.
Сейчас его знают гораздо больше людей, да и сам он старше. Но тогда я думал, что он просто одержим Facebook. Даже тогда он уже говорил о Facebook как о вещи, которой будут пользоваться по всему миру.
Еще один случайный факт: я работал на компанию под названием Odeo, которая была предшественницей Twitter. Это была группа людей: Эван Уильямс (Evan Williams), Джек Дорси (Jack Dorsey) и куча других — и все они работали над подкастинг-стартапом. Я отчетливо помню, как один из соучредителей компании Odeo, когда они работали над Twitter, как-то сказал мне, что «когда-нибудь каждая знаменитость в мире будет использовать этот сервис, а группы будут общаться через этот канал со своими друзьями и поклонниками».
Я помню, как подумал, что этот парень безумен. Было похоже, что никто не собирался пользоваться этим сервисом. В то время у меня едва получалось приспособить его под свои нужды. Я понятия не имел, что с ним делать.
За последние несколько лет я узнал, что успех приходит из ниоткуда, и не всегда основателем стартапа должна быть знаменитость, которая просто решила запустить новый большой проект».
Сара: «Зачастую нет».
Кевин: «Майк и я оказались двумя случайными парнями, работающими в Сан-Франциско над проектом, о котором никто не знал. Все пришло из ниоткуда».
Сара: «Да, в отличие от Билла Нгуена (Bill Nguyen), известного предпринимателя, который поднял кучу денег и запустил Color».
Кевин: «Я помню запуск Color. Кто-то сказал мне, что они собрали около 40 миллионов долларов. Тогда я подумал: «Вот черт, нам никогда не собрать достаточную сумму».
Сара: «Итак, Color. Были ли вы обеспокоены запуском этого проекта?».
Кевин: «Я просто не знал, что это было».
Сара: «Как оказалось, никто не знал».
Кевин: «Проект был запущен, было обеспечено финансирование. Но дело в том, что даже когда я начал его использовать, я так и не понял, в чем смысл этого сервиса. Не то чтобы они были плохими. Они определенно расширили границы понимания того, что есть приложение, но у них был кастомизируемый интерфейс, и он был слишком сложен.
Но кроме Color был также Path, Treehouse, все эти стартапы, основанные на идее обмена фотографиями. Был еще Picplz, не так ли?
Об этих стартапах говорили на каждом углу, и на тот момент мы были незаметны и изо всех сил пытались привлечь к себе внимание. У нас не было звездных основателей. Я думаю, в то время нас здорово поддержал частный венчурный фонд «Andreessen Horowitz». Полагаю, в этом ряду следует упомянуть и Джона Дорси».
Сара: «Но вы же, ребята, были любимцами публики. Не проходило и дня, чтобы о вас не написали в каком-нибудь блоге».
Кевин: «В конце концов. В конце концов».
Сара: «Не с самого начала?».
Кевин: «Не в начале. В начале это было похоже на войну между Picplz и Instagram. Помню, я подумал: «Но у нас есть пользователи».
На самом деле, большинство людей не понимают, что прежде чем мы сделали Instagram, мы были заняты совершенно другим стартапом. Мы делали нечто под названием Burbn, B-U-R-B-N.
Это было геолокационное приложение. Вроде того, что предлагают FourSquare или Gowalla. Собственно, поэтому мы и перестали работать над ним. Мы просто подумали, «Ладно, зачем нам продолжать работу в этой области, если уже существует масса подобных решений?».
Сара: «Вы хотели приехать в Стэнфорд из-за Кремниевой долины, или это не связано?».
Кевин: «Это был период после того, как лопнул пузырь доткомов. И я не думаю, что кто-то действительно верил, что там случится очередной прорыв, который всех озолотит. Как по мне, так я выбрал это место из-за погоды. Серьезные решения студенты колледжей принимают именно так: «Куда мне податься после выпускного? Хочу туда, где растут пальмы».
И если вы думаете, что здесь тепло, то глубоко заблуждаетесь. Захотите сюда приехать — прихватите с собой пару свитеров. Откуда здесь пальмы, мне неведомо».
Сара: «Пальмы вводят в заблуждение».
Кевин: «Точно. Поначалу я хотел стать программистом. Некоторые из самых интересных компаний вышли из Стэнфорда — Google, Yahoo и т.д.
И я принял решение: «Пойду туда».
Я помню, как начал проходить свой первый курс по информатике, который назывался CS106X. Он был невероятно сложен. Это был очень интенсивный курс. Я помню, что получил за этот курс 3+. Когда в школе вы учитесь на одни пятёрки, а в Стэнфорде получаете тройку по предмету, который является основным для вашей специальности, это очень демотивирует.
Это было что-то типа: «Полагаю, мне не стать программистом. Полагаю, я никогда не буду заниматься этим в своей жизни. Что мне делать? Может быть, попробовать себя в области искусства».
Я не шучу. История искусства была тем, о чем я думал. На самом деле история искусств оказала сильное влияние на Instagram, но я вернусь к этому. Я взял этот курс и помню, как подумал про себя: «Нет никакой возможности стать программистом».
Забавно, но рядом со мной на этом курсе учились и те, кто в будущем будет работать в нашей компании. Я знаю, что некоторые из предпринимателей, которым удалось что-то сделать в долине, были на этом курсе. А я был одним из тех, кто еле-еле справлялся с программой.
Поэтому я решил, что заниматься программированием не буду, и остановился на банкинге».
Сара: «Банкинге?».
Кевин: «Я решил, что финансы — это довольно круто. Я собирался изучать финансы и электронные таблицы. Следующие три года провел, занимаясь менеджментом и инжинирингом.
Честно говоря, это был весьма неплохой выбор, который я мог сделать, потому что это было аналитическим, тесно связанным не только с математикой, но и бизнесом. Я думаю, что эти вещи — именно то, чем я и занимаюсь сегодня. Это то, чем я занимался при сборе средств на Instagram.
Но тогда я потерял из виду то, что делало меня по-настоящему счастливым. Я хотел программировать, что-то создавать, но не был достаточно хорош, чтобы быть инженером. Тогда я еще не понимал: чтобы основать что-то, не обязательно быть инженером. Вместо этого весь колледж изучал финансы. Параллельно создал такие вещи, как Swap‑Swap и нечто под названием Photobox.
Люди делали снимки на свои цифровые камеры, а затем могли отправить эти фотографии по всему миру. Photobox был местом, куда вы могли загрузить свои фотографии, а потом просмотреть их в хронологическом порядке.
Это было здорово. Но ни одна из этих идей не была достаточно классной, чтобы заниматься ей в полную силу. Они только раззадорили меня. Я, наконец, понял, чем бы хотел заниматься в жизни — создавать вещи, проекты.
Вы должны любить то, чем занимаетесь, для вас это должно быть важным. Это помогает вставать по утрам с хорошим настроением.
Вы не должны слушать людей, которые могут указать вам на другой путь. Да, важно получить обратную связь. Но иногда этого не требуется. В своей жизни я повстречал немало людей, которые давали мне дурацкие советы».
Сара: «Какие например?».
Кевин: «Например, не работать с Facebook.
Нет, серьезно. Некоторые мне говорили: «Не работай с Facebook, это преходящее явление», но сейчас я понял, что эти люди просто не видели всего контекста, они не были частью нашего поколения. Они не использовали продукт».
Сара: «Вы достигли большого успеха неимоверно быстро. Но в начале никто не думал, что произойдет именно так. На вашу долю выпало немало борьбы. Расскажи, пожалуйста, о первых днях Burbn, почему вы решили запустить этот проект?».
Кевин: «Решение сделать Burbn было принято из-за стремления сделать что-то самостоятельно, и это не имеет ничего общего с тем, чем я занимался тогда.
У меня не было какой-то конкретной идеи. Просто геолокационное приложение. Все начинали с таких приложений. Возможно, это была худшая идея, с которой мы начали работать.
В то же время это дало нам возможность погрузиться во все это и осознать, что А) нужно собирать деньги, B) нужно убедить людей, чтобы им это понравилось, C) непонятно, в каком направлении все это пойдет.
Я понял тогда, что нужно найти нечто, что будет резонировать с потребностями людей. Несмотря на провал, Burbn все же дал нам кое-что понять. Мы задались вопросом: «Эй, вокруг там много геолокационных приложений. Зачем нам еще одно?».
Сара: «Было ли что-то необычное в Burbn?».
Кевин: «Абсолютно. Вы могли разместить видео, а могли — фотографию. Вы могли составлять планы. Вроде чек-инов на будущее. Вы могли сказать не только «Я здесь», но и «Я буду здесь завтра в 5 вечера», или «Я буду здесь в будущую пятницу в 5 вечера».
Это было круто. Можете спросить об этом пользователей Burbn того времени».
Сара: «Всех пятерых?».
Кевин: «Нет, нас было 80. Если честно, когда мы использовали Burbn, то это стало центром социальной жизни для нас всех. Это была интересная ситуация: небольшой группе действительно нравилось использовать это приложение, но их было недостаточно, чтобы из всего этого получился бизнес».
Сара: «Одна из основных трудностей для стартаперов — понять, когда стоит отказаться от идеи. Люди всегда говорят: «Если есть основная группа людей, которые по-настоящему любят ваш продукт, вам стоит продолжить».
Почему ты не повелся на такое? Были ведь 80 человек, которым нравилось приложение. В какой момент ты понял, что стоит остановиться?».
Кевин: «Мы ждали стремительного роста. Быстрого роста. Но это не происходит просто так. В нашем случае это произошло из-за фундаментальных изменений, которые мы предприняли в своей работе. Мы знали, что люди не используют Burbn по своему прямому назначению. Но им нравилось постить там квадратные фотографии, обработанные в каком-либо фото-приложении. И другим людям нравились такие фотографии.
Такие посты набирали больше всего лайков. Их больше всего комментировали. Я мог бы проигнорировать любой пост, оставленный в Burbn, кроме этих фотографий.
И мы сделали следующее: убрали весь функционал, кроме фотографий. Добавили фильтры, с помощью которых вы могли обработать свои снимки. Мы решили сделать все это и посмотреть, что получится. В первый же день запуска у нас уже было 25 000 пользователей.
Честно говоря, мы не ожидали такой популярности. Мы ведь просто последовали за тем, как использовали наш сервис люди, пошли за их примером.
YouTube сначала был просто сайтом знакомств. В интернете существует архив, где вы можете посмотреть первоначальные версии популярных ныне сайтов. Если бы вы пошли на YouTube тогда, то увидели бы перед собой сайт знакомств. На главной странице размещались ролики пользователей. И они не имели ничего общего с тем, что вы сегодня смотрите на YouTube.
PayPal тоже был совсем другим.
Ключевой идеей Instagram является общение, а фотографии — только часть этого процесса. Со временем, когда у тебя накапливается солидный объем данных, ты просто смотришь на то, что делают пользователи, и фокусируешься на этом».
Сара: «Очевидно, что Instagram не мог появиться до создания iPhone. Насколько это было весомым? Ведь многие не верили в вас, потому что многие тогда пользовались Flickr.
Мы видели все эти фотосервисы. У них были пользователи, которые их искренне любили, но они так и не смогли перерасти в крупный бизнес. Я полагаю, единственное, что вас отличало, был iPhone».
Кевин: Мы начали 6 октября. iPhone 4 появился недели на две позже. Мы поняли, что скоро произойдет фундаментальный сдвиг в том, как общаются люди, учитывая то, что, наконец, у них появится достойная карманная камера.
Многие люди отмечали в iPhone 4 именно камеру. Мы смотрели на это несколько иначе: «О, у камеры теперь будет выход в интернет». Что вы можете сделать, когда ваша камера может выходить в сеть?
Вы можете делиться своими фотографиями со всем миром. Вы можете напрямую освещать события. Вы можете мгновенно открывать новые места. Все, что мы сделали, — адаптировали под этот сдвиг свой продукт».
Сара: «В какой момент ты понял, что вы станете крупной компанией? Был ли какой-то рубеж?».
Кевин: «В самый первый день».
Сара: «Из-за 25 000 новых пользователей?».
Кевин: «Я помню, как посмотрел на своего бизнес-партнера, Майка, и сказал: «Полагаю, что эта штука наделает шума». Я просто смотрел на все это и говорил, что никогда не видел, как что-то могло привлечь так много внимания в первый же день.
Я не утверждаю, что тогда мы точно знали, что делали. Мы просто предложили нужную комбинацию элементов в правильное время. Добавление хэштегов, новых фильтров… Мы сделали фильтры более быстрыми, доработали браузер. Все, что мы сделали, просто захватило воображение людей в начале, и этого оказалось достаточно. Это и определило то, чем мы являемся сейчас».
Сара: «Почему ни одному из фото-приложений не удалось сравниться с вами по популярности?».
Кевин: «Одна из самых удивительных вещей в Instagram — это то, что вы могли сделать снимок в одной сети, а потом распространить его по всем остальным.
Это была одна из тех вещей, которые еще никто не делал. Все были одержимы защитой своего контента. Мы же поступили иначе. Сказали: «Знаете, чтобы добиться успеха и раскачать эту штуку, мы разрешим публиковать вам свои снимки в любой другой сети». Так, снимки, опубликованные в Instagram, появились в Facebook, Twitter.
Это был сильный повод, чтобы заявить: «Можете размещать свои фотографии, где угодно. Мы знаем, что вы еще не воспринимаете нашу сеть, как самодостаточную, но так и есть. Но через год или полтора все ваши друзья будут им пользоваться».
Но вы бы потом подумали: «Здорово, что у этой штуки есть своя сеть, и я могу следить за интересующими меня людьми». Это отличается от того, что предлагают Facebook или Twitter, удовлетворяет другие потребности. Я думаю, что все эти элементы и помогли нам вырасти».
Сара: «Ранее ты упоминал, что Instagram изменил мир. Я не думаю, что это общераспространенное убеждение».
Кевин: «Оно и не может быть таким, о какой бы компании мы не говорили. Взгляните на Facebook. Обычная сеть студентов. Как они собираются изменить мир? Теперь, все правительства могут быть свергнуты, и все из-за социальных сетей.
Instagram все еще достаточно молод. У нас есть сотни миллионов пользователей. Это незначительная цифра в сравнении с тем, чего мы можем достигнуть. Посмотрите на вещи, которые могут произойти. Если за рубежом вспыхнет бунт, вы сможете настроиться на него мгновенно, если мы разработаем правильные инструменты.
В нашем офисе есть большая карта. Карта мира с красными точками, которые загораются каждый раз, когда кто-то делает фотографию в реальном времени.
Самое классное в этих фотографиях — это то, что они отображают реальность в текущий момент времени. 600 фотографий в секунду. Это не фотографии из вашего отпуска. Это не фотографии с вашего дня рождения, прошедшего на прошлой неделе. Это то, что происходит прямо сейчас.
Такого раньше нигде не было. Ни один сервис раньше не предлагал вам взглянуть на весь мир в режиме реального времени.
Сара: «Вы могли бы размещать фотографии в Twitter. В чем отличие?».
Кевин: «Люди могут это делать и в Twitter, но не будут. Конечно, это приятное дополнение, но когда пользователи смотрят на Twitter, они думают: «О, это мой новостной ресурс». Twitter — место, где люди рассказывают истории.
Instagram отличается кардинально. Мы не делаем акцент на тексте. Мы ставим ударение на фотографиях и общении через фотографии.
Я не считаю, что мы являемся просто фото-сервисом. Многие бы назвали Instagram именно так, но в конце концов, мы — коммуникационная компания. Мы — система обмена сообщениями. Это среда, в которой роль послания одного человека к другому играет фотография. Это не кусок текста.
Как гласит старая поговорка: «Лучше один раз увидеть, чем 100 раз услышать». Это правда. Вы можете говорить на любом языке мира, но стоит только посмотреть на фотографию, как вы тут же поймете, что человек хотел сказать вам.
Как-то я следил за парой людей из Японии, потому что они делали интересные снимки еды в рыбных магазинах. Затем произошло землетрясение. Внезапно они стали публиковать нанесенные землетрясением повреждения.
Это нечто, что нельзя выразить словами. Нечто, что вам нужно увидеть, чтобы поверить. Вам нужно видеть это в режиме реального времени.
Это очень трогательно, на самом деле. В этот день все наши популярные страницы были завалены фотографиями в поддержку Японии, но люди фотографировали и происходящее там.
Мы хотим быть сетью, которая собирает фотографии, публикуемые людьми, и транслирует их тем людям, которым это может быть интересно».
Сара: «Интересно, что вы до сих пор пытаетесь стать еще больше. Вы уже больше, чем множество мобильных компаний, сфокусированных на монетизации. Но вы все еще стремитесь быть в 10, 100 раз больше. Так важно достичь размера Facebook?».
Кевин: «Именно. Я вижу наш рост и понимаю, что мы все еще можем привлечь множество людей из Китая, Японии или, скажем, Кореи. Есть огромное число людей по всему миру, которые не используют Instagram ежедневно. Поэтому мы и говорим о том, что мы можем стать еще больше.
Единственное, что я хочу — сделать Instagram самым успешным мобильным сервисом в мире. Каждый день я прихожу на работу и пытаюсь выяснить, как мы можем использовать Facebook, чтобы стать в 10 раз больше».
Сара: «Надо отдать вам должное: вы не упустили возможность начать сотрудничество с Facebook. Скажи, изменилось что-то существенно после продажи компании? Твой переход с должности генерального директора на должность менеджера проекта в Facebook никак не отразился?».
Кевин: «Я до сих пор остаюсь генеральным директором. Все отчеты стекаются ко мне, я до сих пор занят созданием того же продукта, меня все еще заботят те конкуренты, которых мы имеем, и ворох других проблем. На самом деле, ответственности стало еще больше.
Проблема того, как вписаться в какую-нибудь организацию, когда ваше название изменилось, меня мало беспокоит. Что меня заботит, так это ответственность, возросший уровень ответственности. А все потому что из-за всей шумихи вокруг приобретения Instagram на наш сервис подписалось очень много людей.
Думаю, когда объявили о нашем приобретении, у нас было порядка 30 млн. пользователей. После объявления разница была огромной. Очень большой.
Мы были на обложках всех крупных газет, все обсуждали это событие со своими друзьями, оно стало рекламой самого себя».
Сара: «Можешь ли ты назвать тот момент, когда разговоры о продаже компании стали по-настоящему серьезными?».
Кевин: «Я не помню точных дат, но скажу, что процесс передачи Instagram в руки Facebook начался после моей первой встречи с Марком».
Сара: «Ты хочешь сказать, до того момента, когда компания вообще была создана?».
Кевин: «Да, все дело в отношениях. Любой скажет вам, что крупные сделки редко совершаются без предварительного знакомства.
Я думаю, это всегда результат долгих переговоров. Если бы мы хотели просто заработать деньги, то могли продать компанию через пару недель после запуска: нам поступило 3 предложения. Заключение сделки было обусловлено удачным временем, правильными людьми.
Нет конкретной даты, когда это началось. Интересно, что об этом писали в «Wall Street Journal», причем довольно подробно: «Они решили все вопросы за стейком». Не знаю, откуда они взяли всю эту информацию».
Сара: «Это неправда?».
Кевин: «Стейка не было. Был гамбургер. Я никогда не смотрел «Социальную сеть», но предполагаю, что люди представляли все как в фильме, а Джастин Тимберлейк был как бы на фоне».
Сара: «Расскажи подробнее, как все произошло?».
Кевин: «Все намного прозаичнее. Мы разговаривали и разговаривали. Это на самом деле скучно. Мы обсуждали, что можем делать, а что не можем, за какую цену будет совершена сделка.
Это было серьезное решение. Мы делали ставку на будущее компании и спрашивали: «Поможет ли это нам достичь намеченных целей быстрее?».
Сара: «А что в это время творилось в твоей голове? Вам сопутствовала удача, о вас говорили, вы лидировали среди других фото-приложений, вы делали все те вещи, которыми хотели заниматься. Для тебя это был невероятно трудный выбор. В какой момент вы отошли от прежней парадигмы «Мы не будем продаваться» спустя 2 недели после запуска к тому, чтобы рассмотреть этот вариант серьезнее?».
Кевин: «Любая компания, которая говорит, что она не продается, — шутит.
Они говорят так, чтобы не пугать сотрудников или из-за каких-то других причин. Для нас этот вариант всегда был возможен, но мы на нем не фокусировались. Мы об этом не думали. Но когда пришло время, подобрались правильные люди, нам стало понятно, что пора.
Хорошая новость в том, что это никак не сказалось на продукте. Instagram не закрыли. Инвесторы все еще с нами. Мы так же много работаем.
Для меня это самое главное. Если мы и собирались заключить сделку с кем-либо, то только для того, чтобы стать еще успешнее. Я работал в области корпоративного развития. Я видел, как компании покупают, а потом их списывают в утиль. Я знаю слагаемые этого успеха».
Сара: «Кроме твоего опыта работы в Google, были ли еще факторы, которые указывали на выгоду сделки?».
Кевин: «Факторы? Я всегда хотел иметь собаку в кампусе, но мне не разрешали, а Марк сказал, что я могу взять с собой собаку.
Нет, слушайте, я знал основные условия. Вы были бы удивлены.
Что интересно, парень, который заключал с нами сделку со стороны Facebook, был моим начальником в Google. У нас уже были сложившиеся отношения. Я знал, что знает он, а он — что знаю я.
Было просто взаимное уважение. Никакой напряженности, которая обычно возникает, когда люди договариваются о чем-то».
Сара: «Вы знали, что хотите сделать это, как только переговоры станут серьезными?».
Кевин: «Вы должны знать обо мне одну вещь — я довольно прагматичный человек. Я не испытывал эмоций по поводу всего этого. Я просто говорю: «Предоставьте мне все данные, мы проанализируем их и примем решение».
Конечно, это очень нервно, потому что тебе не избавиться от тревожных мыслей, а вдруг они говорят неправду? Какие еще мысли могут быть, когда заключаешь сделку стоимостью в миллиард долларов?
Конечно, это очень большой стресс. В психологии есть понятия хороший стресс, плохой стресс, но это все стресс.
Это было больше похоже на «Слушай, мне нужна информация, и тогда мы можем принять решение». Я был готов начать переговоры, как только понял бы, что будущее Instagram имеет четкую траекторию развития внутри компании.
Я не хочу, чтобы Instagram просто занял нишу фото-приложений или стал частью социальной сети. Он самодостаточен. Люди сидят там ежедневно, и эти люди по-настоящему любят Instagram. И они не хотят ничего менять.
Наши сотрудники любят Instagram. Я люблю Instagram. И я хочу, чтобы все так и продолжалось. И сделка с Facebook — всего лишь вклад в то, чтобы Instagram оставался популярным и в следующие 50 лет».
Сара: «Зачем Facebook две социальные сети?».
Кевин: «Вы думаете, Instagram — это такая же социальная сеть, как и Facebook?».
Сара: «Ранее ты сам описал Instagram как социальную сеть».
Кевин: «Когда я говорил это, я имел в виду несколько иной тип социальной сети. В Instagram у вас может быть несколько личностей. Вы можете быть анонимны. В Facebook так нельзя. Это одно из главных отличий.
Кроме этого, в Facebook своего рода симметричные отношения между пользователями. В Instagram вы можете следить за кем-то, но не обязательно, что этот человек подпишется на вас».
Сара: «Какую самую большую ошибку вы допустили в работе над Instagram?».
Кевин: «Я думаю, что мы недостаточно быстро подобрали команду, но, с другой стороны, это было и нашим преимуществом. Я не знаю, чтоб изменилось бы, если бы мы нанимали людей быстрее, но сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что нанимал бы людей гораздо быстрее.
Я думаю, для нас была важна уверенность в том, что нанятые люди будут также внимательны к продукту, к деталям, ориентированы на продукт, как и мы. Но сейчас я считаю, что мы могли бы воспитывать это качество в наших сотрудниках.
Мы ведь были просто четырьмя парнями. Нам следовало нанять людей быстрее, но было ли это ошибкой, учитывая то, какого успеха нам удалось достичь. С другой стороны, может мы были бы в три раза больше.
Что касается продажи компании, то, конечно же, я не хочу, чтобы Instagram запомнили как компанию, которую купили за миллиард долларов. Нет, наследие Instagram должно состоять либо в том, что этой компании удалось заработать очень много денег, либо в том, что ей удалось запечатлеть какое-либо памятный момент в истории человечества.
Я хочу, чтобы Instagram уловил те моменты, которые мы все будем помнить и что повлияет на ход мировой истории.
Вот чем является Instagram. Мы стремимся запечатлеть повседневную жизнь, и я хочу, чтобы это и стало нашим наследием. И много лет спустя я мог рассказывать своим внукам: «Вот что мы создали. А теперь давайте посмотрим, что делал ваш дедушка 50 лет назад».
Высоких вам конверсий!
По материалам: startups.co
